Эта ночь, как грузинка, торжественно шествует в чёрном,
поправляя бейсболки сутулым от слёз фонарям,
угощая проспекты рассыпанным с неба попкорном
и читая витринам "Завет", как всегда, - по ролям.
Разыграет спектакль не познавшего смех пилигрима,
на оконном последний кленовый приклеит дождём.
Водостойкая тушь - это всё, что осталось от грима.
Лакримозная грусть враз себя возомнила вождём
и насилует душу мою, не боясь наказанья,
похотливо срывает с лица радость писем без дат.
Оправдаю сама сухожильное Ваше молчанье,
прогоню мысли прочь, что Вам выдали новый мандат
на владение сердцем красивой чужой клоунессы,
что играть начинает с козырных, а дальше - облом,
только тут будет ждать Вас озябшая в джинсах принцесса,
что скрывает в кармане за верность свой красный диплом.
Белладонны? Пожалуй, мне в кофе и дозу на тосты,
потому как бессонницы трутся собакой у ног.
Я устала кричать и молиться, взрывая вопросы,
и расстрел мне, коль Вас я предам, хоть на миг, видит Бог.
Если в праве, сотрите вот тут эпизод креп-жоржетом,
мою страсть и безумство начертанных нежностью фраз.
Я на струнах дождя разольюсь в сотый раз флажолетом
по карнизам, играя для вас пластилиновый джаз....
(с)